Алексей Вертинский: «Я всю жизнь хотел быть ярким!»

Я настолько соскучилась за своей основной профессией – журналистикой – что сразу после первого тура выборов сорвалась в Киев, чтобы встретиться с новыми героями моих интервью. Возможно, мои читатели не в курсе того, что год назад, 27 марта, во Всемирный День театра я с друзьями зарегистрировала театральное агентство K&GT Entertainment Group. И весь этот год мы занимались исключительно организацией гастролей лучших спектаклей лучших репертуарных театров столицы. Но журналистский зуд не проходит, а общение с творческой элитой страны я как-то задвинула на второй план. И вот я в столице!

Первым актером, с которым я встретилась и сделала интервью —  неожиданно и благодаря его агенту Наталье Боровых – стал Народный артист Украины Алексей Вертинский. Честно говоря, я давно мечтала познакомиться с этим телантливейшим, уникальным, я бы сказала, эксклюзивным театральным и киноактером! И вот мечта осуществилась! Мы встретились 2 апреля в киевском Доме офицеров, где проходил прогон нового спектакля компании «RB group»«Приключения итальянцев в Италии», в котором Алексей Вертинский играет одного из главных персонажей. Вечером состоялась премьера, но в перерывах между репетициями Алексей Сергеевич любезно ответил на все мои вопросы. Это было настолько душевное общение, что казалось, мы знаем друг друга много лет. Искренний, открытый, вставляющий иногде крепкое словцо, невероятно харизматичный и честный. Во всем – в жизни, на сцене, на экране!  

После интервью в Киевском Доме офицеров

«Все театральное и околотеатральное окружение мне пророчило, что я быстро «смылюсь»»

— Алексей Сергеевич, начну с комплиментов, поскольку я считаю вас самым ярким актером современного украинского театра и кино. Увидев вас на сцене или экране даже в небольшой роли, не забудешь уже никогда. Уверена, вам неоднократно говорили такие комплименты – яркий, эпатажный, гениальный, талантливый. Как вы на них реагируете? Или сами о себе все это знаете?

— Никогда серьезно над этим не задумывался. И внимания этому сильно не уделял. Я всю жизнь хотел быть ярким! Чтобы меня не путали ни с кем другим, в этом основная моя задача. Хочу, чтобы зритель, побывавший на моем спектакле, запомнил меня. Чтобы именно я остался в памяти, а не слился — когда все актеры смешались у него в голове. Хотя все это уже так банально. Честно признаюсь, я не совсем и помню те мысли, с которыми шел в эту профессию. Но мне меньше всего хотелось быть на кого-то похожим. Скорее всего, учитывая ситуацию совка, когда нам навязывали каких-то идолов и социалистических героев, меня эти идолы не устраивали. Мне казалось, что надо все делать не так, как партийные артисты демонстрировали.

— В сумском театре в те годы приходилось же, наверное, играть таких героев?

— Нет, слава Богу, у меня такой ломки не было. В самом начале карьеры у меня были какие-то маленькие эпизодики, не связанные с комсомольско-партийной деятельностью. Потом уже, с годами, ко мне пришли роли кагэбистов и героев-любовников, а в самом начале мне чаще давали комедийные роли. Хотя все театральное и околотеатральное окружение мне пророчило, что я быстро «смылюсь» — дескать, не могу же я долго на своих собственных штампах существовать. Тем не менее, жизнь показала, что я прекрасно и увлеченно существую и в комедии, и в трагикомедии.

— Вас никак нельзя назвать актером одного амплуа – вы очень многогранны и в любом жанре оригинальны!

— Разумеется, я даже не знаю, нужно ли меня привязывать к одному амплуа. Знаешь, сколько теоретиков театральных существует, которые углубленно исследуют чье-то творчество и потом пишут об этом?! Однако, писав писака, читали ср.кой! Какая разница, у кого какое амплуа? Я ничего плохого не вижу в том, что Луи де Фюнес просуществовал всю творческую жизнь как комик! И до сих пор он в памяти всего мира именно в этом амплуа!

Народный артист Украины Алексей Вертинский

— А вы помните тот переломный момент, когда вам предложили роль, абсолютно не похожую на те, что вы играли раньше?

—  Ты знаешь – помню! Как ним странно, это был спектакль, в котором я играл Человека Боя, хотя раньше мне давали роли Стецька, Афанасия Ивановича в украинской классике. И вдруг мне говорят: в пьесе Александра Володина «Две стрелы» ты будешь играть Человека Боя. Не помню уже, какие доводы привел режиссер, но он сказал: у тебя фактура хорошая, а то, что ты не можешь, поможем. Закамуфлируем, музычкой зальем, гримом подкрасим, главное – не расслабляйся. Представь, я ночь не спал, переживал, потом на репетициях руки за спиной завязывал, когда текст произносил. В общем, был монументальным! И что ты думаешь? У меня все получилось! В зале на премьере сидели мои родные – мама, сестры. И вот я уже давно на сцене, играю роль, а они потом рассказывали, что глазами искали меня, не могли найти. Когда я понял, что мне и такие роли под силу, булки расслабил и с легкостью брался уже за любые.  Меня же с первых классов в школе все воспринимали как комика, это психологически долго меня держало. В драмкружке если мне давали серьезную роль, все это было превращено в цирк. Поэтому была боязнь попытки выскочить за свое амплуа. А тут все произошло так, что я с тех пор могу хоть что играть!

«Ко всему, что происходит вокруг меня, я отношусь снисходительно»

—  В начале творческой карьеры вы поездили по городам и весям. Даже в Находке успели поработать…

— В Находке был даже не театр! Я к тому времени уже даже хотел уйти из профессии. Какие-то разочарования начались, а я должен был три года после учебы отработать по распределению. Меня отправили в Новосибирск, а будучи на гастролях, мы заехали в Находку. После концерта ко мне в гримерку зашли и предложили остаться. Мы по пути туда заблудились – там же ни фонарей, ни дорог толком, бензин уже на нуле, а мы не понимаем, где мы. Доехали с горем пополам, и оказались в такой красоте – сопки, багульник, Японское море… Там так красиво было! И когда мне предложили остаться, я, молодой, наглый такой, говорю – а квартиру дадите с видом на море? Они мне тут же ключи от квартиры на четвертом этаже. И я, конечно, остался!

— Сколько вы там прослужили?

— Года три, наверное. Ко мне туда родственники летом приезжали, отдыхали, в Японском море купались, ловили осьминогов, трепангов. Но пришло время заняться здоровьем – проблемы у меня с этим там начались. И мне дали бесплатную путевку то ли в Кисловодск, то ли в Ессентуки, не помню уже. Приехал туда, а там скучища, но не Дальний Восток с сопками. И я понял, что пора возвращаться назад, в Украину. Сел в самолет и полетел в Сумы к маме на день рождения. И пока ехал из аэропорта домой, в этот же троллейбус подсел главный режиссер Сумского театра. Подошел ко мне, начал спрашивать, куда я пропал и говорит: вы нам нужны! А эти глупые артисты так легко покупаются на лесть! (смеется) И я растаял и остался в этом театре. Позвонил, правда, на Дальний Восток, сказал, что не вернусь.

— Ничего себе у вас фортуна! Случайная встреча с режиссером в троллейбусе – и вы в театре!

— Знаешь, если бы у меня было несколько жизней, я бы сравнивал и понимал, в чем заморочка, а так это, на самом деле, поиски себя самого. Но из троллейбуса, которым из аэропорта ехал к маме на день рождения, я оказался в театре, где играл в известных опереттах.

— Родители застали ваш громкий успех в Украине?

— Они никогда к моему успеху не относились серьезно ни на каком уровне. Помню, мама согласилась дать какое-то интервью, в котором ее спросили, как она оценивает зрительскую любовь к сыну. И она ответила: — «Ой, перестаньте, зачем я буду себя обманывать – Леша как Леша, он такой же дурачок и дома». Она всегда так к этой моей профессии относилась. Помню, давным-давно, когда на УТ-1 еще ведущей была Татьяна Цымбал, пригласила она меня в свою передачу. Я поехал, потому что она накануне была на моем моноспектакле «Синий автомобиль», а после зашла в гримерку и позвала поговорить обо всем в ее программе. Я по дороге позвонил своей сестре Наде и попросил, чтобы она сообщила маме, что прямой эфир со мной будет и я обязательно о маме пару добрых слов скажу. Ей же будет приятно, что сын по всеукраинскому телевидению дифирамбы о маме поет. И что ты думаешь? Звонит мне потом сестра и рассказывает, что мама сидит, смотрит это интервью и произносит: «Боже, боже, Надюша, я й не знала, що у мене син такий страшний!» (хохочет). Представь, все вокруг ходят и рассказывают мне, какой я яркий, эпатажный, х..яжный, а родная мать каже, невже я родила это страшилище?! (смеется). Поэтому ко всему, что происходит вокруг меня, я отношусь снисходительно.

— Алексей, вы выросли в большой семье?

— Нас у мамы четверо, я самый младший.

Заняньченный был?

— Да ни хрена! Это ж какие годы были! Аня 1948 года рождения, Надя 1951, Коля 1954 и я 1956 года. Кому я там тогда нужен был? Это же не столица, а провинция! Сумы никогда не были областным городом, с царя еще. И до сих пор так! Попробуй из Киева доехать машиной до Сум, отобъешь и почки, и гениталии сотрутся об эти ямы! Но мы очень дружны между собой, это мои самые близкие люди! Артистом я один стал, вполне возможно, что мы все вышли из какой-то рациональной среды. Близкие удивляются, откуда во мне эта эмоциональность и иррациональность по жизни. Все ведь понимали, для того, чтобы прожить в этой жизни, необходимо вкалывать. Старшая сестра в торговлю ушла, брат в военное училище – хотел, как и папа, быть военным.

— Посвящая себя театру, думали, как зарабатывать в этой профессии?

— Я и сейчас об этом не думаю! Слышал, что актеры – злыдни, тысячи раз и от руководителя драмкружка, и от всех знакомых. Это было сто лет назад, мне напоминали, что жалование у актера 60 рублей, как у уборщицы, а ведь захочется и семью, и того, и этого. Были живы родители, в холодильнике всегда была еда. Но меня ничего не могло переубедить, я же Козерог – уперся и пру!

— Вы учились у педагога Рудольфа Рудина, известного Пана Гималайского из «Кабачка 13 стульев»…

— Я не помню уже, существовал ли еще тогда «Кабачок», но он  возглавлял на тот момент Московский Театр миниатюр. У него было три ассистентки, которые с утра до вечера с нами возились, а мастер приходил раз в неделю и все корректировал. Я не могу тебе сказать, что меня в жизни потрясла чья-то система – не буду врать. Для меня самым определяющим на всю жизнь стала работа в Сумском театре. Там была крепкая команда, там не было интриг, там были такие же чудаки, как я, которые шли не за деньгами, а за отданностью профессии. Я у них учился этому мастерству, вере в обстоятельства. Оказывается, можно было ТАК сыграть какую-то х..ню, что и тебе, и публике интересно! Теперь я понимаю, что именно там была моя школа. Все эти рассказы о системе Станиславского, эти петельки-иголочки-ниточки, попадание в роль – все это до одного места дверцы.

«У меня никогда в кино не было хороших предложений с какой-то существенной ролью»

— Вы официально служите в киевском Молодом театре?

— Я везде служу, трудовой книжки у меня нет, потому что я пенсионер уже. Мне и преподавать предлагают постоянно, но я отказываюсь. На мой взгляд, сегодня профессию актера часто выбирают заблуждающиеся люди. А чему можно учить того, кто заблуждается? Хотя, в том, что сейчас множество актерских факультетов, есть и плюс – там можно научиться разбираться со своими комплексами, там есть какая-то коммуникация с миром, с обществом. Актерство не может повредить, ведь вокруг очень много скучных людей. Я на нынешнее поколение смотрю не особенно оптимистично – я о тех, кто выпускается из школ. Система преподавания, на мой взгляд, у нас все та же совковая. В большинстве своем это очень скучные люди, падкие к новинкам техники, которые во многом себя ограничивают. Многие в 25 лет до сих пор не разобрались, кем же они хотят быть. Какой ужас! Но это мое субъективное мнение и я его никому не навязываю. Оканчивая школу, у меня парта горела, я знал, что получу аттестат и сразу пойду учиться на актера.

— А то, что ваша дочь Ксения пошла по вашей стезе, вас обрадовало или огорчило?

— Это не больной вопрос – она же не в шахту спустилась! Хотя первая реакция – я был очень зол и расстроен. Но жена сказала – уймись и вспомни, как ты выбирал свою профессию. И я подумал, почему я должен встрявать и ломать жизнь дочери? Ей было тогда 16 лет, пусть пробует, если крылышки обожжет, тректорию не поздно будет изменить. Мы сделали все, чтобы ее представления о взрослой жизни реализовывались так, как она ее выстраивает. Да, были унижения, оскорбления, зависть, но я к тому времени был уже не самой последней персоной на украинской сцене. Ксюша  наслушалась, конечно, много чего, но она знает, что сама идет к своей цели, папа там совершенно ни при чем. Единственное, на чем я настоял, это чтобы она поступала в театральный на платной основе – чтобы не занимала если что чье-то бюджетное место. Богдан Сильвестрович Ступка – ее педагог — тогда говорил, что это  неправильно, пусть поступает на бюджет. Но я был непреклонен, поэтому она ничье место не занимала и училась честно. Уж если бы была такая плохая, так Богдан Ступка выпер бы и с платного. Но он в итоге ее в числе семи своих студентов взял после учебы в Театр имени Франко. Помню, звоню ему потом уже и спрашиваю, який магарыч ему привезти. А он говорит, что это он мне магарыч должен, таких красавиц вырастил и в театр взял! (смеется).

С дочкой Ксенией Вертинской, актрисой столичного Театра имена Франко

— Ходите в театр смотреть работы дочери?

— Стараюсь увидеть премьеры, но не на все успеваю.

— Есть ли в Киеве театр или режиссер, с которыми вам хочется поработать?

— Вряд ли. Если хороший материал, что реже и реже случается, то хочется нанять какого-то внятного вменяемого режиссера. Но это не должно быть полотно, лучше дуэт или трио. Только потому, что я не верю в «колхозные» спектакли. С моей полуразрушенной нервной системой я не могу видеть, как на второй или третьей линии кто-то дает сбой.

— В кино предложения есть?

— Есть, но я всегда рассматривал кино как дополнительный заработок. У меня никогда в кино не было хороших предложений с какой-то существенной ролью. Бывают проекты потешные и интересные, где и эпизодику рад, а бывает такое дерьмо! Вроде и роль написана хорошо, приходишь на площадку, а там все, начиная от режиссера, какие-то странные пи..доболы. Мне в театре комфортнее по всем параметрам.

В спектакле «Синий автомобиль» Киевского академического Молодого театра

— К каким своим работам в театре вы особо трепетно относитесь?

— «Синий автомобиль», который идет с 1997 года. Я бы его давно уже не играл, но время и аншлаги показали, что он востребован до сих пор. Я уже его и побаиваюсь, но это какая-то ежедневная проверка на вшивость. Люблю «Загадочные вариации», которые шесть лет уже играем со Стасом Бокланом. Единственное, что портит ощущение от любого спектакля, это мнение официальных театральных критиков. Вот они отсмотрят, какую-то х..ню напишут, а я потом вчитываюсь и понимаю, что только жизнь показывает, кто прав – мы, публика или эти критики.

Со Станиславом Бокланом в спектакле «Загадочные вариации» Киевского академического Молодого театра

«Если объявятся люди, которые претендуют на дружбу со мной, не знаю, захочется ли мне экспериментировать еще раз»

— Вы однажды сказали, что у вас совсем нет друзей. Это правда?

—  Да, у меня действительно нет друзей. Кто-то ушел, кто-то может и есть, но качество дружбы исчезло. На мой взгляд, дружба – это то же самое, что любовь. Есть нюансы, которые раздражают в человеке, но они ничего не стоят и легко прощаются. Ты просто не замечаешь негативного, потому что этот человек твой! Ты его понимаешь, принимаешь, чувствуешь. А у меня такого не стало, причем, давно. Отчасти, потому что я боялся очередных предательств и к себе никого не подпускал. А сейчас так тем более! Если объявятся люди, которые претендуют на дружбу со мной, не знаю, захочется ли мне экспериментировать еще раз. Не хватает времени поспать, из поездов не выбираешься, у тебя обязательства перед родными, внуками, поэтому, не хочу выстраивать иллюзии в этом смысле.

— А если хочется поплакаться в жилетку, то как?

— Только на сцене могу поплкакться, если порвет уж сильно.

— Простите за вопрос о слишком личном. Почему после болезни и ухода вашей жены вы больше не строите новые отношения?

— Мне не очень верится, что можно найти дорогого и любимого человека вот так запросто. Мне и Танечка попалась не с первого раза, я помню, сколько у меня до нее было всякого разгребона только с моими официальными женами. Экспериментировать на старости лет еще раз, привести в дом женщину, которой я должен часть себя отдавать – это несовместимо с тем, что я должен еще в жизни делать. Мне придется странную какую-то жизнь вести… У меня же уже давно прошел возраст какой-то гиперсексуальности, когда есть необходимость для поиска пары. Мне всегда были  непонятны все эти браки известных пожилых актеров с молодыми дамами. Это не комично, а трагикомично.

— Вы пользуетесь соцсетями?

— Ушел оттуда в 2014 году. Меня очень сильно накрыло в связи с событиями того года. Я спать не мог, когда началось активное противостояние на Майдане. Помню, мы с Ксюшкой загрузили багажник продуктами и прокладывали маршрут, чтобы без пробок проехать и отдать все людям. Но тут услышали, что там начали стрелять, и я запретил дочке ехать. Я не умею водить машину, она за рулем, поэтому я не стал подвергать Ксюшу опасности. Я очень тяжело переносил события на Майдане. И вдруг эти мудаки – мои знакомые или полузнакомые из Российской Федерации, начали мне писать, что мы фашисты и прочее. Да сосите вы х.й дохголого гамадрила!!! Они же не хотели читать объективные новости и слушать меня, они верили и верят тому, что им там рассказывают киселевы-соловьевы. Не хватало, чтобы я еще свое время на их бред тратил. Поэтому я ушел из соцсетей!

— Мне тут рассказали, что вы вяжете шикарные вещи! Когда вы научились этому ремеслу?

— Я себя с детства со спицами помню. Тогда журнал «Работница» на последних страницах публиковал фотографии шикарных вязанных вещей. Как можно было тогда обновить гардероб? Распустить что-то старое, добавить пряжи другого цвета, навязать какие-то кубики-полоски, и вот уже в новом. Мама никогда не вязала, кто же тогда свяжет? Сестры меня научили, я и вязал себе новые свитера, чтобы девочки увидели и оценили. А потом научился у одной актрисы из сумского театра искусству макраме, и начал плести. Есть у меня много всего, например, из разрезанных на полоски джинсов сделал на кресло накидку.

Покрывало от Алексея Вертинского.

— Время когда находите на это увлечение?

— Само находится! Во время съемок фильма «Свингеры» я весь прошлый август должен был быть в Риге, со мной договаривались об этом периоде за год. И вот я все везде поотменял, зная, что буду на съемках, а они мне сообщают, что все переносится на ноябрь. А у меня ноябрь уже был весь распланирован, поэтому пришлось приезжать в Киев на спектакли, а потом уезжать в Ригу на съемки. Думал, что помру! Зато в августе было свободное время и я вязал в свое удовольствие Ксюшке накидки на диваны. У меня заготовки висят в кухне, я тексты учу и параллельно вяжу. Бывает, долго висит перед глазами, тебя начинает что-то в интерьере раздражать и вдруг понимаешь, что с этим надо что-то делать. Однажды приехал утром из какой-то поездки, мог бы часа полтора поспать. Вижу – два ряда довязать осталось, закусил удила и довязал. Вот так время и находится. (смеется).

— Сегодня вы довольны своей творческой жизнью?

— Мне почему-то кажется последние года полтора, что надо бы со сцены уже уйти. Раньше тоже были периоды, когда я сомневался. Но у меня, наверное, такая природа от Всевышнего, что я завтра уже забыл, что вчера наделал и надумал. Однако жизнь показывает, что несмотря на то, что я старый пенёк, во мне еще какие-то проекты нуждаются. Я часто не отвечаю на звонки, если меня не предупреждают заранее, кто звонит и зачем — приучаю людей, что меня нет. У меня по тридцать спектаклей в месяц по всей Украине, есть сейчас очень заманчивое и интересное предложение в новой театральной постановке на лето. Так что жизнью доволен…

                                                                                                                                                   Елена Гранишевская  

 

Share on FacebookShare on Google+Tweet about this on Twitter